Москва. Репинский сквер. Пятница, ближе к вечеру. Уже собираются кучки нигилистов – дешевый алкоголь, пластиковые стаканчики, грязно и вонюче.
На лавочке сидит девушка в депрессии. Она долго в депрессии, а не только сегодня под вечер. Чрезмерная самокритика, необоснованное чувство вины, повторяющиеся мысли о смерти, ослабление концентрации внимания, психомоторная заторможенность, нарушение сна и отсутствие аппетита.
Подсаживается черт – самый настоящий из ада, а не просто один из нигилистов. Правда у него тоже проблемы с алкоголем, и подсаживается он уже веселый и пьяный.
– Вы кто? – спросила девушка у черта.
– Я черт – ответил черт.
– Хотите меня совратить?
– А я не на работе.
– Что тогда здесь делаете?
– По личным причинам.
Девушка продолжила спрашивать, и черт сам не заметил, как рассказал ей про сложные отношения с отцом Сатаной. Всегда ему хотелось быть независимым, освободиться от опеки. Вспоминал также свои истории совращений – в этом он был хорош, хотя внутренне всегда испытывал нравственные противоречия, плюс тяжело строить карьеру под гнетом родительского давления. Жаловался на современные реалии: профессия-то устарела, людей не надо совращать, они сами. И куда применять то, чему учился? Брал онлайн-курсы, посещал бизнес тренинги, занимался йогой, писал рэп. В юности мечтал о любви, хотел быть купидоном. В итоге алкоголь и друзья черти, только уже по духу, а не по профессии. Все дни смешались в один.
Девушка решила, что в родительском эго-состоянии черт хотел бы пойти по контрсценарию, но невольно оказался во власти антисценария: его поведение все так же зависит от травмирующих родительских установок, только теперь он то, что должен был делать хорошо, делает плохо. Черт погрустнел и отрезвел, задумался о своем месте в этом мире. Дальше сидели молча.